Эта книга будет интересна тем, людям, которые влюблены в столицу нашей страны- Москву.
История города открывается с той стороны медали, которую сейчас трудно представить в современной Москве. Хотя некоторые моменты актуальны до сих пор.
***
Против Проломных ворот десятки ломовиков то сидели идолами на своих полках, то вдруг, будто по команде, бросались и окружали какого-нибудь нанимателя, явившегося за подводой. Кричали, ругались. Наконец по общему соглашению устанавливалась цена, хотя нанимали одного извозчика и в один конец. Но для нанимателя дело еще не было кончено, и он не мог взять возчика, который брал подходящую цену. Все ломовые собирались в круг, и в чью-нибудь шапку каждый бросал медную копейку, как-нибудь меченную. Наниматель вынимал на чье-то «счастье» монету и с обладателем ее уезжал.
Таксисты с тех времен не изменились, все так же набрасываются на только,что прибывших в аэропортах и вокзалах.
***
В восьмидесятых годах девственную неприкосновенность Театральной площади пришлось ненадолго нарушить, и вот по какой причине.
Светловодная речка Неглинка, заключенная в трубу, из-за плохой канализации стала клоакой нечистот, которые стекали в Москву-реку и заражали воду.
С годами труба засорилась, ее никогда не чистили, и после каждого большого ливня вода заливала улицы, площади, нижние этажи домов по Неглинному проезду.
Потом вода уходила, оставляя на улице зловонный ил и наполняя подвальные этажи нечистотами.
Так шли годы, пока не догадались выяснить причину. Оказалось, что повороты (а их было два: один — под углом Малого театра, а другой — на площади, под фонтаном с фигурами скульптора Витали) были забиты отбросами города.
Подземные болота, окружавшие площадь, как и в древние времена, тоже не имели выхода.
Начали перестраивать Неглинку, открыли ее своды. Пришлось на площади забить несколько свай.
Жуть... Но это еще не самое страшное...
Хитровка. Если коротко, наша Владивостокская "Миллионка". Злачное место, где гнездилась вся преступная нечисть города. Воры, убийцы, пьянь, в основном
это беглые преступники, которых покрывала местная власть.
Самое интересное, что писатель умудрялся водить туда своих друзей, заинтересованных его рассказами. Увидев, все своими глазами, конечно все в ужасе пройдя пять шагов хотели побыстрее уйти оттуда. А писателю хоть бы хны... Жуть.
Кстати, вспоминаю, несколько лет тому назад, у нас во Владивостоке, можно было видеть так называемых "Цыган" с грудными детьми на руках. Много об этом писали. Детей поили снотворным и они спали весь день. Зачастую дети умирали на морозе, и от передозировки лекарствами.
Так вот, это было распространено в Москве еще до войны 1812 года. Тогда, в той же Хитровке, когда рождались дети, их крали и перепродавали. Попрошайки ходили с грудничками и просили милостыню. Часто дети умирали, но они их по прежнему носили, чтобы заработать денег. Тех что постарше, заставляли зарабатывать воровством. Карманы, сумки, форточки. Детей били и унижали, и с рассветом гнали на работу.
Автором рассказана история о мальчике, который не умел врать. Он так же водился с воришками, но сам не крал, а только убегал с переданной ему добычей.
***
Ему верили: никогда ни копейки не возьмет. Потом на стреме стал стоять. Но стоило городовому спросить: «Что ты тут делаешь, пащенок?» — он обязательно всю правду ахнет: «Калаулю. Там наши лебята лавку со двола подламывают».
Уж и били его воры за правду, а он все свое. Почему такая правда жила в ребенке — никто не знал. Покойный старик грибник объяснял по-своему эту черту своего любимца:
— Касьяном зову — потому и не врет. Такие в три года один раз родятся… Касьяны все правдивые бывают!.
Фраза "Раззвонил всем" пошла из той же Москвы и вот каким эхом:
***
Время от времени около этих рогож появляется владелец колокольного завода, обходит всех и отбирает обломки лучшей бронзы, которые тут же отсылает домой, на свой завод. Сам же направляется в палатки антикваров и тоже отбирает лом серебра и бронзы.
— Что покупаете? — спрашиваю как-то его.
— Серебряный звон!
Для Сухаревки это развлечение.
Колокол льют! Шушукаются по Сухаревке — и тотчас же по всему рынку, а потом и по городу разнесутся нелепые россказни и вранье. И мало того, что чужие повторяют, а каждый сам старается похлеще соврать, и обязательно действующее лицо, время и место действия точно обозначит.
— Слышали, утром-то сегодня? Под Каменным мостом кит на мель сел… Народищу там!
— В беговой беседке у швейцара жена родила тройню — и все с жеребячьими головами.
— Сейчас Спасская башня провалилась. Вся! И с часами! Только верхушку видать.
Новичок и в самом деле поверит, а настоящий москвич выслушает и виду не подает, что вранье, не улыбается, а сам еще чище что-нибудь прибавит. Такой обычай:
— Колокол льют!
Сотни лет ходило поверье, что чем больше небылиц разойдется, тем звонче колокол отольется. А потом встречаются:
— Чего ты назвонил, что башня провалилась? Бегал — на месте стоит, как стояла!
Книга затянула... По мере прочтения буду делать такие заметки для себя...